Неточные совпадения
Девочка, любимица отца, вбежала
смело, обняла его и смеясь повисла у него на шее, как всегда, радуясь на
знакомый запах духов, распространявшийся от его бакенбард. Поцеловав его наконец в покрасневшее от наклоненного положения и сияющее нежностью
лицо, девочка разняла руки и хотела бежать назад; но отец удержал ее.
Марья Ивановна быстро взглянула на него и догадалась, что перед нею убийца ее родителей. Она закрыла
лицо обеими руками и упала без чувств. Я кинулся к ней, но в эту минуту очень
смело в комнату втерлась моя старинная
знакомая Палаша и стала ухаживать за своею барышнею. Пугачев вышел из светлицы, и мы трое сошли в гостиную.
Она отошла от него, увидав своих
знакомых, а Самгин, оглянувшись,
заметил у дверей в буфет Лютова во фраке, с папиросой в зубах, с растрепанными волосами и
лицом в красных пятнах.
Гнев и печаль, вера и гордость посменно звучат в его словах,
знакомых Климу с детства, а преобладает в них чувство любви к людям; в искренности этого чувства Клим не
смел, не мог сомневаться, когда видел это удивительно живое
лицо, освещаемое изнутри огнем веры.
Второй раз он
замечал, что даже и физически Лидия двоится: снова, сквозь
знакомые черты
лица ее, проступает скрытое за ними другое
лицо, чуждое ему.
Невыспавшиеся девицы стояли рядом, взапуски позевывая и вздрагивая от свежести утра. Розоватый парок поднимался с реки, и сквозь него, на светлой воде, Клим видел
знакомые лица девушек неразличимо похожими; Макаров, в белой рубашке с расстегнутым воротом, с обнаженной шеей и встрепанными волосами, сидел на песке у ног девиц, напоминая надоевшую репродукцию с портрета мальчика-итальянца, премию к «Ниве». Самгин впервые
заметил, что широкогрудая фигура Макарова так же клинообразна, как фигура бродяги Инокова.
Они стали все четверо в ряд — и мы взаимно раскланялись. С правой стороны, подле полномочных, поместились оба нагасакские губернатора, а по левую еще четыре, приехавшие из Едо, по-видимому, важные
лица. Сзади полномочных сели их оруженосцы, держа богатые сабли в руках; налево, у окон, усажены были в ряд чиновники, вероятно тоже из Едо: по крайней мере мы
знакомых лиц между ними не
заметили.
По лестнице в это время поднимались Половодовы. Привалов видел, как они остановились в дверях танцевальной залы, где их окружила целая толпа
знакомых мужчин и женщин; Антонида Ивановна улыбалась направо и налево, отыскивая глазами Привалова. Когда оркестр заиграл вальс, Половодов сделал несколько туров с женой, потом сдал ее с рук на руки какому-то кавалеру, а сам, вытирая
лицо платком, побрел в буфет.
Заметив Привалова, он широко расставил свои длинные ноги и поднял в знак удивления плечи.
Только теперь она
заметила, что в
лице ее нового
знакомого есть что-то необычайное.
— Перед вами суд, а не защита! — сердито и громко
заметил ему судья с больным
лицом. По выражению
лица Андрея мать видела, что он хочет дурить, усы у него дрожали, в глазах светилась хитрая кошачья ласка,
знакомая ей. Он крепко потер голову длинной рукой и вздохнул. — Разве ж? — сказал он, покачивая головой. — Я думаю — вы не судьи, а только защитники…
Знакомое лицо делало вид, как будто ничего не
замечает, но минуту спустя оставляло работу, ловко шмыгало в дверь и выбегало на улицу.
Когда урядник его увидал, то снял шапку и поклонился, как старому
знакомому, но Вадим, ибо это был он, не
заметив его, обратился к мужикам и сказал: «отойдите подальше, мне надо поговорить о важном деле с этими молодцами»… мужики посмотрели друг на друга и, не
заметив ни на чьем
лице желания противиться этому неожиданному приказу, и побежденные решительным видом страшного горбача, отодвинулись, разошлись и в нескольких шагах собрались снова в кучку.
Каждый из них увидел
лицо давно
знакомое, к которому, казалось бы, невольно готов подойти, как к приятелю неожиданному, и поднесть рожок с словом: «одолжайтесь», или: «
смею ли просить об одолжении»; но вместе с этим то же самое
лицо было страшно, как нехорошее предзнаменование!
Вот —
замечаю я: наблюдает за мною некий старичок — седенький, маленький и чистый, как голая кость. Глаза у него углублённые, словно чего-то устрашились; сух он весь, но крепок, подобно козлёнку, и быстр на ногах. Всегда жмётся к людям, залезает в толпу, — бочком живёт, — и заглядывает в
лица людей, точно ищет
знакомого. Хочется ему чего-то от меня, а не
смеет спросить, и жалка мне стала эта робость его.
«Видно, еще письмо не дошло по адресу!» — подумал он и стал наводить лорнет на другие ложи; в них он узнал множество бальных
знакомых, с которыми иногда кланялся, иногда нет; смотря по тому,
замечали его или нет; он не оскорблялся равнодушием света к нему, потому что оценил свет в настоящую его цену; он знал, что заставить говорить об себе легко, но знал также, что свет два раза сряду не занимается одним и тем же
лицом; ему нужны новые кумиры, новые моды, новые романы… ветераны светской славы, как и все другие ветераны, самые жалкие созданья…
И тогда
лицо фельдшера представляется ему таким донельзя
знакомым и неприятным, точно оно перестает быть чужим человеческим
лицом, а становится чем-то вроде привычного пятна на обоях, примелькавшейся фотографической карточки с выколотыми глазами или давнишней царапины на столе, по которым скользишь взором, уже не
замечая их, но все-таки бессознательно раздражаясь.
Не получив ответа, старик идет на станцию. Он ищет сначала
знакомого обер-кондуктора и, не найдя его, идет к начальнику станции. Начальник сидит у себя в комнате за столом и перебирает пальцами пачку каких-то бланков. Он занят и делает вид, что не
замечает вошедшего. Наружность у него внушительная: голова черная, стриженая, уши оттопыренные, нос длинный, с горбиной,
лицо смуглое; выражение у него суровое и как будто оскорбленное. Малахин начинает длинно излагать ему свою претензию.
Алеша взглянул на того, на которого указывал король, и тут только
заметил, что между придворными стоял маленький человек, одетый весь в черное. На голове у него была особенного рода шапка малинового цвета, наверху с зубчиками, надетая немного набок, а на шее белый платок, очень накрахмаленный, отчего казался немного синеватым. Он умильно улыбался, глядя на Алешу, которому
лицо его показалось
знакомым, хотя не мог он вспомнить, где его видал.
В кухмистерской, на Московской улице, точно так же при входе его весьма многие из присутствующих, знавших его в
лицо, прерывали некоторые из своих разговоров, переглядывались и перешептывались между собою и окидывали его иногда каким-то осторожным, неприязненным взором. При встречах на улице очень многие из
знакомых делали вид, будто не
замечают его, и на поклон отвечали словно бы нехотя, вскользь, торопливо и с видимым смущением.
Вдруг Хвалынцев
заметил, что в нескольких шагах от него грохнулся на мостовую человек. Он вгляделся и узнал
знакомого: то лежал один кандидат университета, кончивший курс нынешнею весной.
Лицо его было облито кровью. Первым движением студента было броситься к нему на помощь, но чья-то сильная рука предупредила его порыв.
И тут я
замечаю среди гостей новое
лицо… Кто он — этот красивый перс с длинной бородой, в пестром халате и остроконечной характерной шапке, какие часто встречаются на улицах и базарах Эривани? Отчего в этом смуглом величавом
лице с горбатым носом и насмешливыми губами мне мерещится что-то
знакомое?
Проскучали они месяц, другой, а старик не возвращался. Наконец после третьего месяца послышался
знакомый стук его трости. Монахи бросились к нему навстречу и осыпали его вопросами, но он, вместо того чтобы обрадоваться им, горько заплакал и не сказал ни одного слова. Монахи
заметили: он сильно состарился и похудел;
лицо его было утомлено и выражало глубокую скорбь, а когда он заплакал, то имел вид человека, которого оскорбили.
Даже больше чем приелась. Ему было не по себе, почти жутко. Кругом все совсем незнакомые
лица. Он кончит с теми, кто при нем дослушивал на втором курсе. Пять-шесть человек
знакомых, так, шапочно… Особого интереса и сочувствия ему, как"пострадавшему", от этих, знавших его хоть по фамилии, он не
замечает.
С возрастающим ежеминутно волнением переступил он порог двери, ведущей за кулисы, на которой зачем-то имелась надпись крупными буквами: «Посторонним
лицам вход воспрещается». В театре г-жи Львенко, слово «посторонний», видимо, имело весьма обширное толкование. Пройдя через сцену привычным шагом бывалого человека, раскланиваясь направо и налево со
знакомыми актерами и актрисами, князь Шестов провел Виктора на половину, где помещались дамские уборные, и
смело постучался в уборную № 1.